Какой совет Сальвадор Дали дал Зурабу Церетели

– Одно из ваших произведений – бронзовый бюст Елизаветы Петровны – появилось в Петербурге в конце лета 2019 года. Есть ли у вас планы по установке в городе на Неве и других памятников?

– Сейчас нет конкретных планов, но установить памятник в Санкт-Петербурге – это большая честь для автора. Так что если будут предложения или поручения, буду радостно работать.

– Памятников кому, на ваш взгляд, сегодня не хватает в Петербурге?

– Сложно сказать. Не нравится мне выражение «не хватает». У Санкт-Петербурга уникальнейшая история. Много можно найти тем, героев... Это же мировая культурная столица, так что, если подумать, можно родить много идей. Это вопрос к петербуржцам – они должны предлагать. А художники будут думать, как им решить поставленную задачу. 

– Кого из современных российских скульпторов вы считаете наиболее талантливыми? В частности, работают ли такие в Петербурге?

– Мне сложно отвечать на этот частый вопрос – боюсь обидеть. Очень много. Александр Рукавишников, Александр Бурганов, Андрей Ковальчук, Салават Щербаков, Александр Цигаль, Георгий Франгулян, Дмитрий Тугаринов, Даши Намдаков, Сергей Мильченко… У нас в академии большое отделение – весь состав представляет разные поколения мастеров… Прошу прощения у тех, кого не вспомнил.

В Петербурге замечательная школа. Например, лично я бесконечно благодарен такому гиганту, как Григорий Данилович Ястребенецкий. Он столько лет отдает себя молодому поколению!

Среди молодых авторов я тоже вижу новые имена – вот, например, памятник Даниилу Гранину создал молодой скульптор Евгений Бурков, это значит, что есть преемственность, школа…

– Шесть лет назад стало известно, что вы изготовили 14 скульптур царей и цариц, чтобы создать аллею славы династии Романовых. Расскажите, какова судьба этого проекта?

– Этот проект я задумал давно. Начинал потихоньку работать уже в 1980-е. Тогда слово «цари» еще нельзя было произносить. Потом создал галерею бюстов князей, царей и императоров – там все фактически.

Я передал эту серию Российскому военно-историческому обществу. И параллельно я работал и над большими фигурами. 

Как я вижу, это может быть парк истории России. Это масштабный проект, поэтому и осуществить его трудно по многим причинам. И место для такой идеи должно быть знаковое.

Но это моя мечта – реализовать идею. Как учили меня мои педагоги: «Родил идею – доведи до конца». Покажи результат. Так что я работаю. Посмотрим.

– Как вы думаете, памятник Петру I, установленный на Москве-реке, смог бы прижиться в Петербурге, например на Неве? Как относитесь к периодически возникающим разговорам о переносе этого монумента из Москвы?

– По поводу памятника Петру в Москве я уже много раз говорил. Интриги меня не волнуют. Я профессионал и знаю, что делаю. А когда ругают – это реклама. Так мне еще Сальвадор Дали говорил. Главное, чтобы о тебе не забывали. Так что кто еще не успокоился, пусть ругает. А для Санкт-Петербурга я создал другой образ Петра – памятник установлен у гостиницы «Прибалтийская». Само пространство диктует, какой образ должен художник создать и для какого места.

– В Санкт-Петербурге действует закон, согласно которому памятник может быть установлен только спустя 30 лет после смерти человека (исключения делаются крайне редко). Как вы считаете, это правильная политика? Или, может, стоит пересмотреть такой подход?

– Вот на днях открыли памятник Даниилу Гранину. Не стали ждать 30 лет. Значит, все зависит от личности, от темы. Когда личность или событие бесспорно достойны, тогда, на мой взгляд, и не требуется времени. Ведь на самом деле и сейчас понятно, кто достоин быть увековеченным в скульптуре.

– В Петербурге вновь обсуждают возвращение небезызвестного памятника императору Александру III в центр города, на площадь Восстания. Сейчас этот монумент находится в укромном месте у Мраморного дворца… Как вы считаете, заслуживает ли памятник того, чтобы быть у всех на виду?

– Это гениальный памятник гениального Паоло Трубецкого, архитектором выступал не менее гениальный Шехтель.

Памятник Александру III отражает эпоху. Конечно, чудо, что после революции монумент сохранился. Сейчас, я знаю, идет много разговоров о его возвращении в центр города. Но надо понимать, что Петербург тоже меняется, уже век прошел. Разрушать легко, создавать или воссоздавать потом сложно.

В любом случае это потрясающая скульптура, образ царя. Я думаю, что она должна стоять на достойном месте.

– Если говорить в целом, то как вы относитесь к перемещению памятников? Это нормальная практика или, раз монумент уже стоит на одном месте, там и должен оставаться?

– Вообще, конечно, войны с памятью через борьбу с памятниками я считаю плохим делом. Но так, к сожалению, в истории бывает. На это все больно смотреть. Сколько бы ни сносили памятников, историю этим не поменяешь. Памятники сносят или переставляют, однако никому от этого в итоге лучше не становится. Но это жизнь. Увы, опыт прошлых лет никого не учит.

– Довольны ли вы работой Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина? Есть ли планы по его развитию?

– С 2013 года, как только вступил в силу 253-й федеральный закон, художественные институты официально ушли из нашего подчинения. Так что юридически мы можем только высказать рекомендации, а дальше институты сами вольны принимать то или иное решение, как им развиваться. 

Но фактически и руководство института, и заведующие кафедрами, и руководители мастерских – все они наши члены-корреспонденты, академики. Все имеют понимание, что уникальную отечественную художественную школу надо беречь и развивать. И в этом мы сохраняем академические связи, традиции, нашу общность профессиональную.

Так, педагоги и студенты регулярно участвуют в научных конференциях, которые проводит Российская академия художеств. Мы всегда рады показать работы выпускников, студентов, предоставляем возможность выставиться.

Вот недавно Александр Быстров и его ученики выставлялись в Москве. Были педагоги и из Суриковского, и из Строгановки. И это правильно.
Обсуждаем и участвуем в издании монографий, которые посвящены академической школе и ее развитию. 

Президиум регулярно отмечает большой вклад профессорско-преподавательского состава института в развитие отечественной художественной школы. К сожалению, всегда есть люди, которые увлечены интригами, собственные амбиции ставят выше, но любой сепаратизм никогда никому не приносил пользы.

– Несколько лет назад в одном из интервью вы заявили, что русская классическая школа живописи «постепенно теряется». Изменилась ли эта ситуация сейчас? И вообще – какие меры нужно принять, чтобы изменить ее в лучшую сторону?

– Знаете, с чего я начал свою работу как президент академии? (Кстати, так совпало, что меня годом ранее выбрали послом доброй воли ЮНЕСКО.) Я предложил показать нашу школу, молодых, чтобы все увидели, что такое традиция, почему она живая. Где здесь национальная школа развивается, где диалог культур. И мы организовали выставку.

В ЮНЕСКО инициативу восприняли очень хорошо. И потом я добился того, чтобы юбилей Российской академии художеств внесли в особый список памятных дат ЮНЕСКО, отмечаемых во всем мире. Потому что все увидели, что такое российская школа, какую силу имеет изобразительное искусство, как с помощью него можно создавать диалог, объединять. Это важнейший фактор. Поэтому я первый, кто хвалит нашу школу и гордится ею. Но в то же время есть опасность утратить накопленное веками… Я думаю, нам всем надо быть очень внимательными, не расслабляться. 

– Почему?

– Потому что, глядя на процессы, которые происходят в мире, понимаешь, что школа теряется как явление, как уникальнейшее обретение.
Не хочу обижать коллег, но в одной европейской учебной академии я зашел в натурный класс и чуть не упал. Стояла потрясающая натурщица, а ребята сидели и что-то пытались изобразить, как будто они в школе на уроке рисования, а не в академии.

Знаете, мы были на форуме в Китае и нас попросили на память оставить рисунки. Там было много художников из разных стран, в том числе из России. Наши педагоги из Репинского, Суриковского институтов. И один иностранец мне сказал: «Я все понял. Русские умеют рисовать. А остальные – уже нет». Мне стало страшно.

Неужели мир так меняется, что наше академическое образование может оказаться никому не нужно?! Чтобы этого не произошло, мне кажется, надо очень внимательно следить за тем, что происходит вокруг. И чтобы образовательный процесс не был формальным. Чтобы студенты не прос­то копировали педагога и получали пятерку, а получали знания, а потом искали свой почерк, учились показывать свое индивидуальное отношение. Так меня учил гениальный Василий Шухаев.

Отдельная моя боль – это скульптура, монументальное искусство. Оно требует участия мастеров-исполнителей в процессе создания. А эта школа потеряна. Техникумы, фабрично-заводское обучение – все закрыто. Нет системы, программы обучения. Существуют мастера, небольшие группы. Но этого недостаточно – нет преемственности: старшее поколение уйдет, а молодежи придется прилагать огромные усилия, чтобы восстанавливать школу исполнительского мастерства. Поэтому я предлагаю создать институт или отдельную структуру по подготовке таких мастеров – у нас в академии эта тема проработана, так что важно, чтобы государство поддержало эту образовательную программу.

***

«Произведение искусства для меня – как ребенок. Поэтому они у меня все любимые. Вы знаете, я всегда говорю, что я ищущий художник. Не могу быть самодовольным. Я не чувствую, что все сделал, у меня много идей, и иногда мне кажется, что свое главное произведение я еще не создал», – добавил президент Российской академии художеств Зураб Церетели. 

На заметку

Зураб Церетели родился 4 января 1934 года в Тбилиси. Советский и российский художник-монументалист, скульптор, педагог, профессор. С 1997 года – президент Российской академии художеств. Помимо России его скульптурные произведения находятся в Бразилии, Великобритании, Испании, США, Франции, Японии, Грузии, Белоруссии и Литве.

Цифры

5000 произведений живописи, графики, скульптуры, монументально-декоративного искусства создал Зураб Церетели.

126 метров – высота скульптурной композиции «Рождение Нового Света», посвященной Христофору Колумбу, в Пуэрто-Рико.

43 бюста правителей страны всех исторических эпох составляют Аллею правителей, открытую в Москве в 2017 году.