Французский историк и русский святой

Т ьери де ля  Виллежегю, супруг автора книги и  один из  её  составителей

Эта работа начиналась как университетская диссертация. Полин писала книгу  на  протяжении трех лет  — последних лет её жизни, когда  она уже была смертельно больна (Полин скончалась 12  мая 2003  года. — Прим. ред.). И  я  могу сказать, что протоиерей  Алексий Мечёв сопровождал её, был её духовным учителем в  это  трудное время. В  том числе и  поэтому он очень важный  герой для меня и  для нашей семьи.

Полин часто бывала  в  России. Она выучила русский язык, потому что очень хотела  разделить молитву со  своими православными братьями и  сестрами. И  одним  из  плодов этого устремления Полин  к  Православной Церкви стали многочисленные  православные  друзья в  России. Второй плод  — эта книжка, которую  мы вам представляем, книжка об  отце Алексие Мечёве, которая сначала  выходит по-русски. Нам нужно будет еще потрудиться, чтобы издать её  и  на  французском языке.

Первое название этой книги, которое Полин сама  ей дала, — «Старец в  миру. Отец Алексий Мечёв». Почему  «Старец в  миру»? Потому что местом его служения был именно  большой город. Он считал, что пустыня, настоя­щая пустыня, где человек  страдает от  сухости, от  бесплодия, сердечного прежде всего, — это  большие города, в  которых нам сложно найти Бога, в  которых  люди испытывают большую жажду встречи с  Ним. Поэтому отец Алексий  — очень современный, актуальный для нас святой.

Эта книга вовсе не  является ученым исследованием, хотя именно так она и  начиналась. Полин  поняла: отец Алексий  — тот человек, что открыл некий новый  путь святости, новый путь спасения. Он показывает, каким образом можно  вести христианскую жизнь здесь и  сейчас.

Наша дочь Фелисите  — я  передаю ей слово  — родилась ровно в  день смерти отца  Александра Меня, 9  сентября 1990  года. Надо сказать, что Полин  была знакома с  отцом Александром Менем, и  отец Александр первым,  может быть, рассказывал ей про отца Алексия Мечёва, который потом  стал и  фигурой её научной работы, и  помощником в  духовном  поиске.

Фелисите де ля Виллежегю, дочь автора книги

Эта книга  —  об  общинной жизни. В  ней исследуется опыт российской общины. Христианин  в  одиночестве подвергает себя духовной опасности. И  именно общинная жизнь,  общинная молитва помогает нам преодолеть трудности христианского пути. Община храма  святого Николая в  Клённиках на  Маросейке стала удивительным местом, которое  привлекало к  себе людей, которое было известно по  всей Москве.  И  нам есть чему поучиться сегодня у  этой общины, у  этого великого святого.

Тьери де ля Виллежегю

При работе над книгой Полин пользовалась письменными источниками, из  которых главный  — книжка монахини Иулиании (Марии Николаевны) Соколовой. Она называется «Жизнеописание московского старца отца Алексия Мечёва». Мы в  конце книжки приводим список литературы, которой пользовалась Полин и  которая доступна сейчас на  русском и  на  французском языках.

Кроме того, конечно, она собрала много замечательных свидетельств через отца Георгия Чистякова. У  него было очень много старших друзей, среди них и  люди и  маросейского прихода. Благодаря этому Полин сумела создать удивительно целостный образ прихода. Община отца Алексия не  была вполне церковным приходом, это была семья. Его сын, протоиерей Сергий Мечёв, которому пришлось после смерти батюшки взять на  себя ответственность за  общину, говорил, что у  них «покаяльная и  богослужебная семья». Потому что их жизнь была основана на  Исповеди и  на  таинстве Святого Причащения. Описания их быта напоминают описания рая за  земле  — совершенно удивительно. Столько было радости! В  этой книжке есть цитаты, свидетельства о  том, как уже в  голодной Москве начала 1920-х годов люди приносили кто что мог (кто кусочек сахара, кто краюшку хлеба, кто какую-нибудь морковку), и  начинался просто настоящий пир. А  за  дверьми был ад.

Фелисите де  ля Виллежегю

У Полин не  было русских корней, но  она  происходила из  семьи, которая на  протяжении многих поколений отличалась любовью  к  России, и  многие из  членов семьи говорили по-русски. Её  прадед был послом Франции в  Петербурге. Мама Полин, Жаклин де  Пруайяр, которая была филологом, русистом, приехала в  Россию в  первый  раз еще в  1950-е годы. И  в  1956  году познакомилась  в  Переделкино с  Борисом Пас­тернаком. И  Пастернак доверился ей, между  ними сложилась дружба, духовная и  человеческая близость. Пастернак доверил ей  машинопись своего романа «Доктор Живаго», она привезла её на  Запад.  И  потом Жаклин участвовала в  переводе романа для издательства «Галлимар».  Так что моя бабушка тоже связана с  Россией очень тесно.

Марина Михайлова,  переводчик книги

Сохранилась переписка Пастернака с  Жаклин де Пруайяр, она опубликована  в  журнале «Новый мир». И  там Пастернак пишет (когда Жаклин  была беременна Полин): «Я  хотел  бы быть крестным отцом Вашего  ребенка». Но  этого не  получилось.  Потому что Пастернака никуда не  выпускали вовсе, началась вакханалия вокруг Нобелевской премии. Тем не  менее, Пастернак потом написал: «Я  не  смогу участвовать в  крестинах, но  я  уже сейчас люблю этого младенца и  на  него призываю всяческие Божии благословения».

Это интересно, потому что именно из  переписки  Жаклин с  Пастернаком известно, что Пастернак тайно принял крещение. То  есть они были настолько близкими людьми, что он ей и  об  этом рассказал.

Тьери де ля Виллежегю

Отца Алексия Мечёва слишком мало знают во  Франции. Очень жаль, поскольку он сделал то, что потом заново было открыто во  Франции уже в  начале 1970-х годов, когда появились новые христианские общины харизматического типа. Пастырский опыт отца Алексия в  определенном смысле предвосхищает, предзнаменует то, что многие католические церкви пережили значительно позже. Моя супруга Полин и  я  являлись членами общины «Emmanuel», которая очень похожа на  то, что постороил отец Алексий Мечёв в  своем приходе на  Маросейке.

Марина Михайлова

Меня эта книжка поразила. Она  является свидетельством удивительной дружбы и  понимания. Полин  — французский филолог,  она жила во  второй половине  XX  века, через много лет  после смерти отца Алексия Мечёва. Однако  же оказалось, что между  этими двумя людьми  — между отцом Алексием и  Полин де  ля Виллежегю  — возникла, можно сказать, духовная дружба, духовная связь.  Нам всем приходилось читать книги о  святых, которые написаны очень  правильно, там всё на  месте, но  при этом очень скучно.  А  в  этой книге поражает какая-то невероятная человеческая теплота и,  в  то  же время, глубина аналитического взгляда.

Святые  — это  люди, которых нам посылает Бог ради того, чтобы мы учились  строить собственную жизнь. Опыт отца Алексия и  его общины  —  это опыт очень простой и  в  то  же время крепкой  христианской жизни. Он был одним из  первых священников, которые осознали  важность мирянских сообществ. Он говорил своим прихожанам еще даже до  революции о  том, что скоро будут такие времена, когда не  будет ни  храмов, ни  священников и  надо будет держаться самим.  И  вот для того чтобы устоять в  эти трудные времена,  он советовал читать Священное Писание, вместе молиться и  разделять друг  с  другом какие-­то простые дела. Общинники, например, вместе ­ездили на  дачу. Они помогали друг  другу, когда кому-то  было тяжело. Они  вместе просто устраивали обеды после Литургии.

Именно поэтому община отца  Алексия Мечёва сохранилась даже тогда, когда наша Церковь переживала жестокий  кризис. Когда храм на  Маросейке закрылся, община ушла в  подполье,  но  продолжала существовать. В  ней были подпольные священники, монахини. Из  этой общины вышла масса прекраснейших людей, например Мария Соколова, иконописец  и  реставратор, благодаря которой мы имеем «Троицу» Андрея Рублёва. Н. Е.  Пестов, автор знаменитой книжки «Современная практика православного благочестия», тоже вышел  из  мечёвской общины. И  отец Александр Мень, конечно. Потому что  его семья отчасти принадлежала к  этому кругу.

Иногда православные люди бывают  очень трепетны и  пугливы. И  когда они видят, что автор  не  русский, то  начинают очень переживать, правильно  ли эта книжка  написана. Но,  чтобы избавиться от  сомнений в  том, «правильная»  ли  она, мы можем открыть самое её начало  — предисловие, которое  написано митрополитом Иларионом (Алфеевым). «Ценность книги Полин де ля Виллежегю  для русского читателя определяется тем, что это взгляд со  стороны.  Глубоко укорененная в  западной христианской традиции, она с  большим уважением  и  искренним интересом обращается к  изучению русского православия. В  сегодняшнем  мире, исполненном страданий и  разделений, ценен каждый шаг к  миру  и  единству», — пишет владыка Иларион. И  наша книжечка получила  гриф «Рекомендовано к  распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви».

Т ьери  де ля Виллежегю

Я не  могу сказать, что мне известны истории  про знаменитых или известных людей, которые были  бы прихожанами отца  Алексия. Напротив, есть очень много историй о  монашеских и  священнических  призваниях, которые выросли благодаря этой общине. Мы уже говорили, что,  например, отец Александр Мень в  детстве встречал многих людей, которые  были связаны с  Маросейкой. И  его духовное призвание во  многом  сформировалось в  духе этой общины. Кроме того, когда Полин бывала  в  Москве, она часто встречалась со  священником Георгием Чистяковым, тоже  принадлежавшим к  маросейскому кругу. Вернее, он был воспитан в  этих  традициях, поскольку старшие в  его семье хорошо знали Маросейку.

Отец  Алексий Мечёв и  его духовное призвание получили невероятно высокую оценку  уже при жизни. С  одной стороны  — от  старцев Оптиной  пустыни. Анатолий и  Нектарий Оптинские, когда к  ним приезжали люди  из  Москвы, всегда говорили: «Зачем вы едете так далеко? У  вас есть отец Алексий». И  те  прихожане, которые знали о  дружбе отца Алексия со  старцами, говорят, что между ними существовал  как будто беспроволочный телеграф, совершенное общение. И  пат­риарх Тихон очень  высоко ценил отца Алексия. Когда он умер, патриарх, которого как  раз в  этот момент выпустили из-под домашнего ареста, приехал на  его похороны.

Особый дар отца Алексия Мечёва  — сострадание, сострадательное сердце.  Он в  невероятно высокой мере обладал способностью утешать людей. И  поэтому к  нему со  всей Москвы приезжали самые разные люди  самого разного состояния и  социального уровня. Приезжали для того, чтобы  оказаться рядом с  милостивым и  сострадательным отцом.

Известно также, что после  того как закрылся Чудов монастырь в  Москве, уже в  1917–1918  годах, и  Марфо-Мариинская обитель, владыка Арсений (Жадановский) говорил своим осиротевшим  монахиням, что лучше всего идти к  отцу Алексию Мечёву. Потому  что он сможет дать им правильное духовное окормление и  утешить  их. Так появилась еще одна часть маросейской общины  — чудовские:  бывшие прихожане и  монахини Чудовского монастыря.

Действительно, отец Алексий был старцем,  то  есть человеком, который умел видеть глубину, чувствовать душу другого  человека. Хотя это всегда происходило очень деликатно и  ненасильственно. И  он помогал людям найти свой путь веры внутри непростой ситуации  большого города.

Иерей Владимир Коваль-Зайцев

Отец  Алексий замечателен своим терпением. Он восемь лет служил в  пустом  храме святого Николая  — одном из  самых маленьких храмов в  том районе. И  только спустя восемь лет там начал появляться  народ. Этот факт для меня как для священника удивителен и  важен.

Еще одно важное для меня свидетельство: отец Алексий был духовником  философа Николая Бердяева. Я  думаю, что после отъезда Бердяева в  1922  году у  них не  было переписки. Но  именно отец  Алексий его благословил и  вдохновил. Бердяев был в  некотором смятении  в  связи с  необходимостью уезжать, но  именно отец Алексий его  поддержал.

И еще одно замечание, личного характера. У  нашей семьи  связь с  отцом Алексием Мечёвым непосредственная. Потому что, когда у  нас рождался третий ребенок, мы как раз читали книгу об  отце Алексие. Читали, размышляли, вдохновлялись чем-то. Я  тогда еще не  был священником. И  вот у  нас родился ребенок  — и  мы целую неделю не  знали, как его назвать, он не  имел имени. Где-то к  концу недели вдруг осенило. Дело в  том, что сам отец Алексий родился в  воскресенье, в  литургический  день (может быть, это как-то предопределило и  его жизнь), и  наш сын тоже родился в  воскресенье. Мы ехали с  женой  на  Литургию, но  пришлось завернуть в  роддом. И  вот через  неделю мы поняли, что, наверное, не  случайно читали книгу об  отце Алексие. Так сына и  назвали  — Алексеем.

Марина Михайлова

За что я  люблю отца Алексия Мечёва? Дело в  том, что у  нас есть некий разрыв между повседневной жизнью и  так называемой сакральной практикой. Человек идет в  храм, причащается. Что-то серьезное переживает. А  потом приходит домой  — и  там живет как получится. Получше, похуже… Но,  в  общем, он всю свою религиозность оставил за  дверями церкви. А  отец Алексий, напротив, говорил, что путь святости  — это просто качество проживаемой жизни. Потому что всё, что мы делаем, включая мытьё посуды, занятия зарядкой, простые разговоры с  людьми, — может быть либо нашим вкладом в  Божие дело, либо, наоборот, разрушением жизни. Мне невероятно нравится эта идея про то, что всё, что мы делаем  — самое простое, самое обыкновенное, — может быть вкладом в  красоту Божию. Отец  Алексий  говорит о  том, как осознанно и  качественно проживать свою повседневность.

Мне кажется, важно, что  книга Полин издана по-русски. Потому что она так любила Россию,  так много вкладывала в  эти отношения! Она была человеком совершенно  удивительным, как и  её мама, Жаклин де Пруайяр. И  кстати, я  от  них впервые узнала про отца Алексия. Я  не  помню кто, Полин или Жаклин, привез нам книжку «Отец  Алексий Мечёв», изданную Никитой Струве в  издательстве «YMCA-Press».  Жаклин однажды приехала на  очередную конференцию в  Россию на  три  дня. И  привезла с  собой во-о-о-от такой вот чемодан, набитый  книжками. А  таможенник у  нее спрашивает: «Мадам, Вы едете всего  на  три дня. А  что  же у  Вас чемодан-то такой  большой?» А  она была очень большого роста, она была гранд-дама  во  всех отношениях. Она ответила: «Видите, какая я  высокая? У  меня и  платья занимают очень много места». Таможенник сказал: «Хорошо»,  и  не  стал ничего открывать… Замечательные люди, и  книжка замечательная.